В прошлый раз мальчик вернулся вечером — с озорной улыбкой и очаровательной новой знакомой, будто вынырнувшей из чужой сказки. Но в этот раз ему может не повезти. Что-то дрожит в воздухе. Лёгкое, неуловимое, как пепел на утреннем ветру.

— Это... любопытная тема, — продолжил он тише. — Звучит как отличный заголовок для светской хроники, особенно что касается «неприлично красивых глаз». Но знаешь, в чём разница между нарисованным тобой образом, и тем, кто сидит здесь, напротив тебя?

Оставалось только отшучиваться. Когда Кассиус шептал — это был уже не звук, это было прикосновение. Его губы не касались ее кожи, но она чувствовала их рядом. Это не магия. Это был он. Энид было нужно, чтобы он замолчал. Хоть на минуту.

Весь отдых его мучал неясный шепот титана, а под самое пробуждение он и вовсе немного замерз. Впрочем, зябкость ощущалась до сих пор, из-за чего Мемо, кружившая рядом с ними на всем пути, взволнованно косилась на спутника и спрашивала все ли в порядке.

На пятые сутки приходят кошмары. Не такие, как раньше — Брайарвуды и их тени давно истлели, на их место заступили новые пережитые ужасы, от которых он просыпается в холодном поту, но не может даже вскочить от слабости, не может просто так выбраться из постели без посторонней помощи, и потому просто лежит, разглядывая расписной потолок спальни, где звезды и созвездия украшают ночное небо.

Было в нем что-то, что манило его к себе. Однако не успел он озвучить эту мысль, как мимо него пролетел сгусток яркого обжигающего пламени. Обернувшись, мальчик увидел троих девушек. Лицо одной пылало азартом, а другой — холодным безразличием. Что касается третьей, то именно она выглядела самой опасной из всех них.

— Ты задаёшь очень правильные вопросы. И очень сложные, — тяжело вздохнув, Цзиянь коснулся высунувшегося лица рукой. — Я… Не знаю как тебе объяснить, чтобы ты понял. Но согласен в том, что ты прав. Дома должно быть хорошо и комфортно. Просто…

Он сильнее закутался в одеяло. Не из-за холода, ведь рядом горячий из-за болезни человек. А для того, чтобы хоть как-то выразить свою прострацию и запутанность. Тот, вероятно, даже не осознавал, какая из-за него теперь каша там, где бардака в принципе отродясь не было.

Они нужны друг другу. Неприятная для обоих и для всего отряда правда, впрочем, они здесь все в таком положении — никто здесь не хотел и не стремился оказаться в этом положении, и меньше всего она сама, привыкшая к одиночеству и отсутствию плеча, на которое можно опереться.