Здесь, в театре, властители дум взлетали и втаптывались в грязь в течение одного вечера, предательства совершались серийно в течение пары часов, а дело о краже пьесы и сложная схема по переманиванию актёров из одного театра в другой занимало Агброду целую неделю, что удавалось не каждой войне.

...князь аккуратно, двигаясь почти лишь на кончиках пальцев, обходит оставшиеся пятна. Не смотрит на них, не касается, будто ничего такого и нет на полу. Это не его и не про него, пусть другие занимаются приземлёнными делами. Князь изволит думать о Российской Империи и её судьбе.

Догадка пронзила, заставив вздрогнуть, кожа покрылась мурашками и впервые за всё время разговора девушке стало по-настоящему не по себе. Не из-за того, что Дэймон испытывал её на прочность, то приближаясь и удаляясь, словно хищник; то нависая, словно скальная гряда. Дело в ином...

...маленький бархатный мир охватили иллюзии и изменения, перемежающиеся с истиной; истиной, которую комната не смогла бы вместить, если бы не была многократно увеличена путем грамотно развернутых друг в друга отражений.

«Я выхожу замуж», ― о самом событии ведьма думает отстранённо, её куда больше интересует объявится ли на церемонии один особенный гость. Школьный друг будущего свёкра завладел мыслями юной леди...

Последние фразы Мисси рассыпает в интимной близости, и Мастер почти физически ощущает их вес.
О, это больно.
Она отлично играет в эту игру.

Поэтому, пока Мастер излагает свои планы, Мисси думает лишь об одном. О той, что способна была задыхаться от раскаяния и плакать от звуков музыки. И что вот-вот опять исчезнет, захлебнувшись в хаосе, как только снова отыщет его источник и окунется туда с головой.

Пациенты, словно белые куклы из одного набора, вырываются из комнат. Их одинаковая одежда — серые штаны, выцветшие майки, бумажные браслеты на запястьях — делает толпу ещё страшнее. Кто-то босыми ногами с размаху скользит по линолеуму, кто-то роняет пристегнутую к локтю капельницу, и в воздухе разливается искаженный лекарствами аромат его крови.

Она сделала больше, чем просто забрала меня в анклав, она въелась мне под кожу. Я не знаю, как жить, видя мир иначе. Действуя иначе. Я больше ей не подчиняюсь, но она здесь, со мной, всегда будет. Думаешь, я смогу не навредить Арабелле просто будучи собой?

Она бы молилась, чтобы этого оказалось достаточно и Отец в горячке боя не смял её волю, как лист бумаги. Жаль, что нет богов, которые ей помогут; Медея одна против всех — бывших сестёр и братьев, Орин, Отца.
Соблазна.

А потом Тав слышит Его голос.
Он, повидавший и совершивший столько убийств, узнает этот голос сразу, даром, что не поклоняется ему и презирает его паству. И все же, когда бог говорит, сложно не слушать.

В котах ведь всё совершенно, а золото у людей так вообще являлось слабостью, как и коты: без шансов, потому что выстрел сразу в обе мишени, да. А что его человек туговато соображал — это не новость. Тот пытался исправиться и работать над собой, чтобы лучше соответствовать коту, потому Ровер проявлял снисходительность и поощрял начинания, да.

Любовь, за которой пришёл в храм, но грезил о какой-то абстрактности. Теперь она приобрела форму — совершенного создания, которого не хотелось от обижать, ни отпускать. Только любить.