Красные хлопья, свернувшиеся на коже, быстро уплывают в слив под напором массажного душа; вода смывает их слишком быстро, чтобы сохранить в памяти нежный девичий вкус первого укуса, но недостаточно, чтобы забыть о самом факте.

Это должно было звучать ядовито, но Мастеру настолько сильно интересно, что жадность в его голосе ощущается, точно сжавшиеся на чужом горле руки.

А луна светит им в окно, как сюрреалистическое серебряное яблоко. Питер хочет купаться в её свете, паря над этим подобием кровати, и знает, что всё получится.

Может быть, именно это всегда было в их (общей) крови, как белизна волос. Она заговорила так, что теперь была действительно похожа на королеву, эта девочка из дурманного сна, вошедшая в огонь и вышедшая из огня вместе с тремя драконами. Больше он ничего и не знал о ней.

Ничего с собой не поделать, принца в этом нельзя винить, правда... ну или не слишком громко, если учитывать, что он общался с врагом, с которыми принято взаимодействовать иначе, не ожидая ничего хорошего. Просто, ну... когда интересно, то интересно, пронимаете?

Но именно на третью неделю ему пришла в голову мысль, которая раньше казалась абсурдной — ее вполне можно брать с собой в ночные вылазки, до тех пор, пока это не сопряжено с опасностью. С другой стороны, что сейчас во Вратах не сопряжено с опасностью?

В правилах было еще про нежелательный риск, но эту часть Арабелла обычно пропускала и мимо ушей, и мимо деяний. От риска не будет проблем, если о нем никто не узнает и не расскажет, так разве этого мало?

Он бросает взгляд на Медею: неясно, на что она смотрит — на свою сестру на сцене амфитеатра или на каменное лицо. Тав чувствует, что и Он выжидающе наблюдает за ней, своей дочерью. Получается, она говорила вполне буквально.