Идеалы рождены находиться на вершинах, в то время как он простой человек, который может жить свою обычную и привычную жизнь, без особых размышлений о высоком. Простой распорядок. Патруль, чай, тренировка, патруль, бумаги, сон. И так по кругу, отчасти в различных вариациях этого процесса.

— Как у тебя дела? — правила приличия требуют справляться о делах других людей, но голос Невилетта не был бесцветным, как обычно. Задавая любой вопрос Ризли, он действительно хотел знать ответ, правдивый ответ, а не отмазку. — Мы кажется не виделись очень долго.

Когда-то раньше он бы взъерошил волосы, раздумывая над этой загадкой, но сейчас его жесты изменились. Доктор просто встряхнулся, словно сбрасывая наваждение, и неожиданно повернулся к Ривер. Одним движением, лёгким и неожиданным, он подхватил её за руку и закружил в танце, который, без сомнения, был подсмотрен где-то на Земле в годы пятидесятые.

Он встретил оба взгляда и немного сощурился. В его глазах отразился активный процесс работы мысли, причём, зная Марстона, легко было понять, что речь идёт не о “щас я вам обоим наваляю” идеях в духе Билла. В конце концов, Джона в банде терпели не просто так.

В руках у нее туфли с драматичной длиной узкого острого каблука. Марина ведет по правому аккуратно подстриженным, но выкрашенным в честь праздника в цвет морской волны (под стать платью и вообще, все морское, даже имя, у нее любимое) ногтем и вздыхает.

Волнение жжёт в груди, вспыхивает за рёбрами огнём так, будто в горстку пороха намеренно кинули подожжённую спичку. Оно слепит: шипит, трещит искрами, бросающимися в воздух мимолётными взрывами, которые исчезают, стоит им только мигнуть секундным бликом, подталкивает ладонью: ударяет в лопатки бушующим весенним ветром, словно заставляет двигаться быстрее, на поворотах чертить неровную линию.

Со стоном он сполз по консоли и уселся рядом с ней на сиденье у бортика, массируя злосчастные виски грубыми рабочими пальцами, с трудом воспринимая хаос и шум, царящие вокруг него и накатывающие волнами из глубин ТАРДИС. Истерики его старушки не были чем-то новым для таймлорда, но такой силы?

Она застыла в точке между возможными бросками, напряжённая, трепещущая — позади была деревня, в которой Рамси не решился бы её тронуть, а впереди — лес, который приведёт её в безопасность отчего дома; она не знала, почему так уверена, что он собирается её тронуть, что-то ей сделать.

Хотя бы так признать. Хотя бы так сказать… И, что странно, на душе как-то посветлело. Будто скинул тяготивший груз. Высказал то, что давно таил. В сердце и душе. Что напрашивалось на язык само, но могло быть произнесено только в отсутствии чужого сознания.